Будущим друзьям — все, бывшим — дроны. Россия простила ExxonMobil, Socar сгорел дотла

Президент Путин разрешил американской ExxonMobil вернуться в газпромовский проект СПГ «Сахалин -1». Одновременно был нанесен удар по нефтяному терминалу азербайджанской Socar на Украине. Россия переформатирует партнерские отношения, и на первый план выходит не общее прошлое, а сияющее будущее.

Елена Петрова, Татьяна Свиридова

Подарок к встрече на Аляске

В день своей встречи в Анкоридже с Дональдом Трампом российский президент подписал указ, по которому американская компания ExxonMobil может вернуть свою долю в проекте «Сахалин-1». Возвращение «блудной дочери» сопровождается выполнением ряда условий, но факт остается фактом — американским корпорациям, в отличие от европейских, был послан сигнал о том, что их здесь ждут.

На Сахалине две крупнейшие нефте- и газодобывающие компании мира ExxonMobil и Shell реализовывали до 2022 года проекты по добыче шельфовой нефти и газа совместно с «Роснефтью» и «Газпромом» соответственно. Обе владели долями по 30% и были операторами проектов. На этом сходство заканчивается.

В отличие от голландской Shell, американцы хоть и отказались дальше вести дела с Россией, но хлопать дверью не стали. Если «Газпром» получил долю нидерландской компании, не платя за нее, американская доля в проекте «Сахалин — 2» осталась нетронутой. Теперь концерн из Техаса до 1 января 2026 году может вернуться.

— Это определенный сигнал западным инвесторам, что Россия не является закрытой страной. Об этом говорили с самого начала: Россия не закрывается для иностранных инвестиций. Просто мы хотим, чтобы инвестиции осуществлялись на правильной справедливой основе, чтобы это был честный подход со стороны западных инвесторов, в том числе. Вероятно, возвращение западных инвесторов все-таки будет, но естественно, не во все проекты и не в полном объеме и только в том случае, если они соответствуют интересам России, — считает доцент Финансового университета при Правительстве РФ Валерий Андрианов.

Соглашение о разделе продукции: колониальный договор

Соглашения о разведке и добычи сахалинской нефти и газа были подписаны в далеких 1994 и 1995 годах. Уже тогда никто иллюзий по поводу них не питал, но цена за баррель в районе 16 долларов не оставляла никаких шансов. Валерий Андрианов говорит:

— Эта форма контрактов является колониальной. Она основана на том, что страна начинает получать доходы с проекта после того, как инвестор окупит все свои затраты.

Претензий к операторам у российской стороны накопилось немало: операторы затягивали сроки выхода проектов на окупаемость, увеличивали собственные издержки и закупали дорогое оборудование у недружественных стран, раздували управленческий штат и тратили деньги на дорогие корпоративы и командировки.

Особенно пеняли в Москве голландской Shell. Видимо, их стиль управления перещеголял даже газпромовский, если в российской корпорации, привычной к строительству небоскребов и скупке футболистов, европейские порядки вызывали раздражение.

— Таким образом отодвигался период, когда Россия стала бы получать свою доходную часть. И когда начались события 2022 года, компания Shell саботировала проект, были отозваны технические специалисты, приостановлена операционная деятельность. Естественно, это вынудило Россию на ответные меры. Поэтому если компания возвращается в Россию, должны быть гарантии того, что подобная ситуация не повторится, — говорит Валерий Андрианов.

Трансфер технологий

Западные компании пригласили на Сахалин не от хорошей жизни. У России не было технологий по офшорной добыче углеводородов, да еще в условиях Крайнего Севера. Не появились они и через 30 лет.

«Сегодня основная проблема освоения шельфовых месторождений — отсутствие российских технологий добычи. В Баренцевом и Карском морях много хороших месторождений, но в отсутствие технологий добычи они остаются просто ресурсной базой», — говорил в мае 2022 года руководитель Федерального агентства по недропользованию (Роснедра) Евгений Петров.

Еще в начале СВО, когда президента в США звали Джо Байден, российские власти раздумывали о сроках освоения шельфа и переносе их на 2025–2038 год. Теперь ситуация изменилась в положительную сторону не только в области политики, но и в решении проблемы технологического отставания России. Не нужно тратить деньги на то, что уже придумано до нас, называя этот процесс импортозамещением, как говорил профессор НИУ ВШЭ Олег Вьюгин. Можно получить готовое и направить свои ресурсы на что-то действительно инновационное.

Почему западным компаниям трудно вернуться на российский рынок

Эксперты, с которыми поговорили «Новые Известия», подчеркивали, что возвращение нефтгазовых и других западных компаний — в первую очередь, процесс политический, а не экономический.

— Я могу называть какие угодно экономические последствия, но мы прекрасно понимаем, что причина принятия данного решения — политика, а не экономика, — говорил начальник аналитического отдела инвесткомпании «Риком-Траст» Олег Абелев.

К тому же указ президента требует от возвращенцев предпринять действия по отмене западных санкций. Общеизвестно, что все крупные корпорации содержат целые департаменты по «связям с правительством» своих стран. Насколько хватит их ресурса до 1 января 2026 года подвигнуть их в направлении России? На рынке не верят, что это события ближайших месяцев.

Источник «Новых Известий» полагает, что особенно большие трудности ждут европейские компании. Формально и доля Shell в «Сахалине -2», и в заводах по производству масел выкуплены. «Была процедура выкупа. Она, может быть, была сопряжена с определенными условиями со стороны российского правительства, но если компания захочет вернуться, то, наверное, это будет больше вопрос договоренности с конкретными участниками или собственниками, которые получили объекты, ” — считает эксперт.

Всего случилось слишком много за годы СВО, говорят участники рынка, поэтому решить ситуацию в параметрах двухходовок не получится. Потребуются очень сложные нелинейные договоренности. Например, «Газпром» тоже потерял свои активы в Европе. И что с этим делать?

Россия и Socar

Ситуация с азербайджанской компанией Socar, в отличие от ExxonMobil, развивается в совершенно другом ключе. Сегодня ночью нефтяной терминал компании в Одессе был атакован дронами. Украинские власти подтвердили, что от хаба практически ничего не осталось.

Это вторая атака, от которой пострадала инфраструктура государственной компании Азербайджана на Украине. После удара по компрессорной станции «Орловка», через которую Киев получает газ с Южного Кавказа, президент Алиев заявил, что рассматривает возможность поставок оружия Киеву.

Пока ответа из Баку не последовало.

Ситуация становится все более запутанной, и в украинский конфликт втягиваются все больше стран. Общее прошлое перестает быть гарантией даже экономического партнерства. Наступили времена, когда ленинская формула о войне как продолжении политики иными средствами действует частично. Но совершенно точно, что экономика перестала быть определяющей по отношению к политике.